Когда при разборе почты в миссии „Свет на Востоке“ в мои руки впервые попала тетрадь стихов Любови Бледных, я отложила их в сторону: „Не может быть“.
Строчки, написанные ясным ученическим почерком, поражали своей глубиной, цельностью и какой-то беззащитной откровенностью. Я подумала, что по своему неведению автор просто прислал в редакцию понравившиеся стихи известных поэтов. И я начала перебирать в уме: „Цветаева?.. Ахматова?.. Васильева?..“

Потом, после второго, третьего, двадцатого письма, после нашей почти трехлетней дружбы, „не может быть“ превратилось в молитву благодарности Господу за то, что Он так щедро наделил душу Любови Бледных талантом и любовью.
Каждая строка этого первого ее поэтического сборника до краев наполнена любовью — любовью к Господу, любовью к ближним: плачущим, падшим, униженным.
И еще в этих стихах — призыв. Протянута дружеская рука к слепому сердцу, мечущемуся в черной круговерти суеты.
„Приидите, поклонимся и припадем, преклоним колени пред лицем Господа, Творца нашего“ (Пс. 94:6), — зовет вслед за псалмопевцем Любовь Бледных.